Помощь в кризисе

Михаил Ходорковский опубликовал статью в журнале The Observer

Всего несколько лет назад Британия была едва ли не основным оппонентом Кремля на международной арене. Со стороны экс-президента Владимира Путина мы слышали острые выпады и горькие упреки. Внутренний круг Путина привык обвинять Британию во вмешательстве во внутренние дела России; такие институты как Британский совет столкнулись с непреодолимыми препятствиями в России.

Однако не стоит забывать, что в начале уходящего десятилетия, когда Путин только пришёл к власти, Тони Блэр считал его самым лучшим другом в мире. Премьер-министр Блэр видел Британию проводником обновляющейся России в новую систему международных отношений.

Почему же в середине 2000-х годов российско-британские отношения радикально ухудшились и зашли в тупик?

Прежде всего, потому, что Британия не оправдала надежд развивавшегося в то время авторитаризма в России: Британия не стала смотреть сквозь пальцы на свертывание демократии и наступление на права человека в нашей стране. Британская судебная система неднократно демонстрировала свою независимость, отказавшись выдать несколько десятков россиян, которые на Родине могли стать жертвами намеренно предвзятого судебного преследования и оказаться в российской тюрьме, где выжить непросто. Среди получивших в Соединенном Королевстве политическое убежище оказался и ряд сотрудников моей нефтяной компании, ЮКОСа.

Сейчас ситуация меняется. Сложились предпосылки для того, чтобы Россия и Британия вновь стали ведущими партнерами в Европе, а Дэвид Кэмерон перевернул страницу «малой холодной войны» в отношениях между нашими странами.

Это связано с тем, что Британия остается магнитом, центром притяжения для тысяч активных россиян; множество российских бизнесменов и профессионалов сегодня работают в Соединенном Королевстве и считают его своим вторым домом. Они обучают в британских школах своих детей и связаны с Британией деловыми и личными интересами. Эта прослойка, которая имеет определенное влияние на российскую политику и настроения нашего российского правящего класса, весьма заинтересована в восстановлении дружественных двусторонних связей.

Великобритания может быть интересна нам – россиянам, тем, что продемонстрировала свою способность отвергать исторические комплексы и фантомные боли, распрощалась с пережившим себя бременем империи, а в процессе этого смогла построить полноценное, эффективное, демократическое и свободное национальное государство.

Особые отношения между россиянами и британцами своими корнями уходят в глубь истории: британские промышленники и купцы сыграли значительную роль в становлении российского капитализма и технологическом перевооружении России в XVIII – начале XX веков (одна из самых известных русских народных песен, «Дубинушка», начинается словами «Англичанин мудрец, чтоб работать спорей, изобрел за машиной машину»).

К XXI веку Соединенное Королевство стало одним из крупнейших наших иностранных инвесторов, в то время как Россия является 12-м по размеру экспортным рынком Великобритании среди всех стран. Эти связи могли бы углубляться в будущем по мере выхода британской экономики из рецессии и увеличения спроса на энергоносители. Когда запасы нефти в Северном море начнут истощаться, спрос на эти экспортные товары только повысится. Очевидно, что будущее наших двух стран было и всегда будет тесно связано.

Так что сегодня Британия и Россия вновь стоят на пороге возможного стратегического партнерства. Вопрос лишь в том, каковы могут и должны быть условия такого партнерства?

Британии не следует забывать, что Россия остается авторитарным государством с крайне высоким уровнем коррупции. Экспорт этой коррупции в Европу уже виден и представляет немалую опасность для самой Великобритании. Страх и неопределенность для британских компаний, как и компаний других стран, ведущих деятельность в России, происходит из неуважения к верховенству закона самим российским государством.

В отличие от Британии, в России практически отсутствуют принцип равенства перед законом и независимая судебная система. Наиболее ярким примером тому является сфабрикованное «дело ЮКОСа», приведшее к тяжелым финансовым и человеческим последствиям как для российских граждан, так и для инвесторов из Британии и других стран. Моя личная судьба – наиболее красноречивое свидетельство этому.

Коалиционное правительство может ставить свои принципиальные условия и стремиться к воплощению в реальность деклараций российских лидеров о демократических ценностях, правах человека, независимости суда и борьбе с коррупцией. Россия должна иметь современную политическую и правовую систему не только на словах, но и на деле. Это наиболее важно для нас – российских граждан, но не может быть безразлично и для тех, кому небезразлично будущее России.

Зависимость Британии от российских энергоносителей, в отличие от других европейских стран, не является избыточной, особенно с учетом наблюдающейся в последние годы диверсификации поставок нефти и газа в Западную Европу. Ключевой, кардинальной задачей, провозглашенной президентом Дмитрием Медведевым, является российскае модернизация и «перезагрузка» ее отношений с Западом. Без деятельного содействия и участия со стороны Британии решить ее будет очень непросто.

Я, как российский политический заключенный, очень хотел бы, чтобы Британии стала бы понятна судьба 150-миллионного народа, могущественного и талантливого, который ищет свой путь из мрака тоталитаризма к свету свободы. Я хочу верить и надеяться, что Дэвид Кэмерон и британский народ в процессе восстановления полноформатных партнерских отношений с Россией твердо займут сторону демократии. Я надеюсь, что премьер-министр Дэвид Кэмерон поддержит всех, кто пострадал от коррупции и произвола, и предложит россиянам не только взаимовыгодное экономическое сотрудничество, но и взаимодействие на базе четких прозрачных стандартов в области политики, гражданских свобод и прав человека.

Только при таких обстоятельствах новое партнерство между Россией и Великобританией может стать действительно стратегическим и долгосрочным.

Оригинал: Mikhail Khodorkovsky: ‘Russia’s democratic future lies with Britain’